Павел плюнул в остатки столь неудачно разбудившего его предмета, злобно натянул на лицо одеяло и закрыл глаза, вознамерившись поспать ещё часика три. Но, пролежав пятнадцать минут с закрытыми глазами, он понял, что уснуть уже не выйдет. Он сдернул одеяло с лица и открыл глаза. На него снова мрачно уставились осколки будильника. Павел плюнул, окончательно содрал с себя одеяло и со злостью соскочил с кровати. Он решил, что пришло время делать злые дела. Напялив носки, футболку и штаны, засунув за пояс любимую дубинку и надев поверх всего этого свитер, Павел направился к выходу из своей комнаты. Идя по коридору, он встретился с Зиной. - Что это ты тут делаешь? - Я прост... - Понятно, - сказал Павел и метким ударом ноги направил Зину в дверь. Полюбовавшись красивым попаданием, он и сам пошёл туда же. Путь его лежал к кухне, где обычно завтракали все добрые. Сейчас там, по причине раннего времени, оказался один лишь Васька. Он только что сварил себе единоличный суп и, налив его в тарелку, собирался испробовать. Но едва только он решил погрузить чистую ложку во вкусную жидкость, Павел подошел и самым беззастенчивым образом выдернул ее у Васьки из рук. Васька возмутился: - Ты чё де... - Завтракаю. Павел два раза махнул дубинкой и через две секунды уже вкушал суп, сидя на Ваське вместо стула. Ел он, как всегда, шумно хлюпая – как чавкает лопата, погружаемая и вытаскиваемая ассенизатором в гущу и из гущи перегнившего мусора. Расправившись с супом, Павел встал, поднял на ноги Ваську и пинком отправил его в полёт. Удар был вертикальным, Васька улетел недалеко, но высоко. После его приземления Павел сказал, что суп был очень вкусным, и пошёл дальше. А дальше дорога Павла лежала к речке. Павлу захотелось утреннего купания. Когда он подошёл к калитке на улицу, на ней сидел мистер Консервная Банка. Банка был в полной уверенности, что Павлу его тут не достать – слишком высоко, а лезть Павел поленится. Поэтому Кэн начал злословить: - Эй, говнюк хитрожопый, три недели не соизволял помыть свою грязную задницу, а тут, видите ли... Меткая дубинка сослужила Павлу верную службу, проломив Кэну череп, а потом упав прямо хозяину в руки и отправившись за его же пояс. Хозяин, еще раз оглядев Консервную Банку, смирно лежащего на заборе, пошел все наконец к этой несчастной речке. На речке купались дети – как злые, так и добрые. Добрые, завидев Павла, разбежались в ту же секунду – они все были хорошо знакомы и с ним, и с его дубинкой. А злые самоубийцы попытались завязать с ним дружбу. Кто-то, стоящий к Павлу ближе всего, попытался спросить: - Как дел... - А вот так, - сказал Павел, укладывая наглеца дубинкой. - А вы когда приехали? – спросил второй смельчак. - Вот когда, - ответил Павел, проламывая череп и этому. - Ты бы не наглел, - посоветовал третий самоубийца. - Я больше не буду, - сказал Павел и закинул этого в речку. Но решил, что тот легко отделался – и бросил ему в след камень. Когда остатки злых в панике разбежались с мыслями: «Ну и семейка притащилась!», Павел полез в воду. Вода оказалась для него слишком холодной и он, плюнув в нее, выскочил, обсох, оделся и пошёл домой, погрозив речке дубинкой (речка ничуть не испугалась, что разозлило его ещё сильнее). Когда он проходил мимо калитки, Консервной Банки там уже не наблюдалось. Видимо, он, очнувшись, сбежал куда-нибудь и забился там, чтобы Павел его не достал. Павел хмыкнул и пошёл в дом. Первым, кто его встретил в доме, был Андрей. Он прискакал к Павлу с жалобой: - Я, блин, окошко разбил и написал на нем стишок. Это было всего в пятый раз, а сволочной Макс разоряется, чтобы я на этот раз сам заклеивал, и говорит, чтобы прихватил с собой Павла и всех злых! На самом деле Макс вовсе не говорил Дрону прихватывать Павла, но это не улучшило его участи. Павел отыскал его, ухватил за волосы, подтащил его ухо ко рту и проорал туда: - Это ты хочешь, чтобы я окна тут тебе заклеивал?! Ты сказал это Дрону?! Иди и заклеивай сам!!! Макс попытался ответить Павлу, что он говорил заклеивать только Андрею: - Я не... - А мне наплевать, хочешь ты или нет, кретин, скотина, идиот безмозглый, вша обдолбанная! Ещё звук от тебя, так по башке перелопачу, что не обрадуешься! – и Павел, сказав самую длинную за этот день фразу, отправил Макса пинком к окну, не дав ему договорить – всё вышло, как и рассчитывал Дрон. Макс принялся покорно отматывать скотч – а что делать? А Павел, нежно погладив Дрона по лысине, отправился обедать. Поскольку к этому времени уже почти все добрые успели и позавтракать, и пообедать, Павел наткнулся за столом на одного Антона. Ой-ой-ой... После обеда Павел избавил всех от своего общества: лёг поспать, чем он и занимался до одиннадцати вечера. Заснуть средь бела дня у него так сразу не получилось. Для скорейшего усыпления он взял учебник по истории. Учебник усыпил его в ту же минуту. В одиннадцать он соизволил встать. Спали уже все злые и почти все добрые. Злые – в своей комнатке, добрые – в своей. Но покой продолжался недолго: их крепкий сон был прерван воплями "Скорпионсов". К счастью, эти вопли звучали недолго: Павлу скоро вновь захотелось спать. Спать он пошёл, утащив из комнаты добрых будильник и поставив его на семь утра, твердо решившись встать пораньше. А в семь утра от будильника остались одни осколки... |